Одной из трагических страниц Великой Отечествен­ной войны был угон наших соотечественников в Герма­нию. Вот как об этом рассказывает Алексей Николаевич Савин из села Котово Старооскольского района, испытавший неволю, рабский труд в Германии.

Приходит к нам ста­роста и говорит:

- Ты, Домна, готовь сына в Германию. Получишь пуд муки на коржики, 10 килограммов пшена. 

Мать в слезы:

- Не угоняй сына... Я тебе и масла коровьего, и медку принесу за это... Сам видишь, с кем осталась... Даже воды принести, дров нарубить и то некому... Ос­тавь сына помощником, Иван Васильевич!..

Где мама думала брать мед и масло, не знаю. Ни масла, ни меда у нас не было. Но ничего не помогло.

- Мне ничего твоего не надо, а сына - готовь! Кого я буду посылать? Все и так несут, везут... Мне уже де­вать некуда. А 250 человек надо отправлять!

В слезах мама готовила меня в Германию. Плачет, а сама приговаривает:

- Придешь к какому-ни­будь пузану горбачить... А мне с детьми некому и воды принести...

Вот и настал день от­правки в Германию. Мама собрала как могла, все уложила: то - зашила, дру­гое - завернула... Утром староста выделил не­сколько подвод, запря­женных волами, пояснив: вещи можно положить, а угоняемым и провожатым - идти пешком.

Я попрощался с двумя сестренками, братишкой и пошел на место сбора. А сборный пункт находился в Старом Осколе, недалеко от железнодорожного мо­ста, в школе железнодо­рожников. Собрали всех в школе и объявили, что у входа в здание начнется регистрация.

Стоял ряд столов. Каж­дый должен подойти и от­ветить на вопросы, касаю­щиеся здоровья. Немец с переводчицей задавали вопросы, а ответы записы­вали в какие-то карточки. Тем, кто не подходил к от­правке в Германию по состо­янию здоровья, немец ста­вил через весь лист карточ­ки красным карандашом бук­ву Z. Некоторым удалось избавиться от немецкой каторги благодаря этой красной букве. Но, к сожалению, не­многие знали о такой спаси­тельной возможности.

Здание школы было бит­ком набито людьми. С на­ступлением темноты пере­водчица объявила: те, кто будет выходить из помеще­ния или нарушать светомас­кировку, будут расстреляны!

На второй день нас погна­ли на железную дорогу гру­зиться в вагоны. Вагоны то­варные, ничем не оборудо­ванные. В каждый загоняли человек по сто. Тут-то и на­чалось светопреставление! Немец, назначенный на каж­дый вагон следить за поряд­ком, не мог оторвать роди­телей от детей. Жуткая кар­тина - все плачут, кругом слышатся крики, мольбы, проклятья... Одни выкрики­вают: «Шура, милая, дер­жись своих! Аня и Зина, по­жалуйста, последите, чтобы она не отбилась от вас... Ведь она у меня нигде не была!». Другие, плача, при­говаривали: «Миша, сыночек мой, да ты не отстань от Вити и Васи. Они постарше тебя, помогут!».

Немцы не могли загнать в вагоны людей, угоняемых в рабство. Конвой послал за помощью в город. Приехали на мотоциклах жандармы... Родственники угоняемых в Германию парней и девчат запричитали еще громче и безутешнее...

Посадка затягивалась. Жандармы тоже не могли справиться с людьми, не желающими уезжать. По­слали еще за помощью. При­ехали на куцых, толстоногих лошадях еще несколько по­мощников. Вот тут-то и на­чалось новое светопрестав­ление... Жандармы, солдаты хватали обезумевших людей и силой впихивали в вагоны. Загоняли в вагоны по сто и более несчастных. Потом вагон закрывали на засов, пломбировали.        

Загоняли, как скотину, не разбираясь, кто с кем хотел ехать, мужчины, женщины...  К концу дня эшелон был готов к отправке. Бедные про­вожающие! Фашисты отры­вали их от вагонов, били плет­ками. Конные гитлеровцы, курсируя вдоль эшелона, ре­зиновыми дубинками очища­ли путь от голосящего наро­да. Эшелон тронулся!

Во главе эшелона прице­пили вагон с немецкими сол­датами. На его крыше уста­новили пулемет. Рядом - гит­леровцы с автоматами. То же было и в хвосте эшелона.

Отправка состоялась в конце октября 1942 года. Многие угоняемые на рабо­ты в Неметчину были легко одеты. На второй день пути эшелон остановился. Стоян­ка была около небольшого селения. Кругом голое мес­то: ни кустика, ни тебе дру­гого укрытия. Зашумели за­совы вагонов. Немцы откры­ли двери. Измученных деву­шек и парней выпустили на свежий воздух. Тут же, на виду друг у друга, все стали отправлять естественные надобности.

После недолгой стоянки опять застучали стальные колеса. Двери остались от­крытыми. Но в каждом ва­гоне - сопровождающий с автоматом.

На всем пути по обе сто­роны дороги валялись изуро­дованные вагоны, паровозы. Промелькнет одинокая буд­ка железнодорожника, а около нее пара стариков. Стоят, о чем-то разговарива­ют, провожая долгим взгля­дом эшелон. Грустно стано­вится на душе после такой картины. А потом потянется лес...

Тронутый осенью, одетый словно в золото, стоит вели­чаво... И так душа защемит, так заплачем, будто все в последний раз видится. Да для тысяч парней и девчат так оно и было...

Рассказ Алексея Николаевича Савина,

записал Р. Бычков