Все дальше в прошлое уходит от нас Великая Отечественная. Все мень­ше остается в живых её участников, добывших Победу. И тем ценнее становятся воспоминания других свидетелей - детей войны, которые своими глазами видели какой-то промежуток того времени, почувство­вали ту атмосферу. А детская память крепкая...

Жителю села Бобровы Дворы Александру Семеновичу Головкову было семь лет, когда началась война.

Для него война началась большим скоплением в центре села повозок, лошадей, людей. Мужчины группами заходили в сельсовет. Пацанам было любопытно, что там было, они загля­дывали в окна, видели там раздетых мужиков, которые спустя некоторое время выходили одетыми и говорили: «Годен», и сразу начинался плач жен­щин - это был призыв на войну. Призвали и отца Шурика.

Запомнились проводы отца до воен­комата. Все призывники и их родные шли до ворот военкомата, потом про­щались, и в ворота заходили только мужчины.

Запомнилось, как читали письма отца с фронта: все собирались, и письмо читали, вслух. Отец обращался ко всем по именам и обещал детям привезти с войны подарки. Это потом они поняли, что главным подарком было то, что он вернулся домой живым. А тогда слова отца их радовали, чем и запомнились - дети тогда все были небольшие: старшей из пятерых детей Головковых, Жене, было всего девять лет, вторым был Шурик, а сестра Валя, Володя и Галя - еще младше.

Лето сорок второго запомнилось Шурику эвакуацией. К учреждениям подъезжали полуторки или повозки, на них грузились какие-то ящики, папки, садились люди и уезжали. Село опус­тело. А потом по дороге пошли стада скота. Коровы как-то тоскливо мыча­ли, пастухи хлопали кнутами. Над шляхом стояли гомон и пыль. А после че­рез село на восток, на Дон пошли бе­женцы – шли, кто в чём одет, некото­рые везли свой скарб в колясках.

Поток людей сменили наши танки, пушки, пехота - армия отступала. И последними были истребительные ба­тальоны, приданные милиции. Их командир говорил оставшимся в селе женщинам и старикам, что им надо уйти от трассы подальше, чтоб не по­пасть под бомбежку.

Наталья Тимофеевна послушалась совета и, собрав детвору, ушла в Юшково, где вместе с еще тремя семья­ми они переночевали в подвале у бабки Верки, местной знахарки. Утром вышли из подвала - тишина, никакой войны нет. Вдруг послышался гул. Кто-то из взрослых попросил:

-  Влезь, Шурик, на березу да по­смотри, что там делается?

Влез мальчишка на дерево, увидел, что над Бабровкой летает самолет-рама. Увидел, что в деревне рвутся снаряды. Один попал в сарай деда по прозвищу Кубы, от чего загорелись са­рай и хата, другой взорвался в огоро­де соседей Головковых – Булгаковых.

Спустя некоторое время снова на­ступила тишина, взрывы в деревне прекратились. Подождав еще, бабровцы решили, что бомбить больше не будут, и вернулись домой - негоже, что хаты остались без хозяев.

Уже в хате Шурик услышал треск мотоцикла. Невзирая на окрики мате­ри, не пускавшей его, выбежал и при­таился за углом сарая. В село въехал первым немецкий мотоциклист, за ним пошли восемь танков. Они не были похожи на советские танки, квадратные. Следом - грузовики, которые тянули пушки.

Постепенно деревня заполнялась немцами, которые сразу принялись ходить по хатам, требуя:

- Курка, яйка, млеко!

- Если им говорили, что ничего нет, они начинали шарить по хате сами и, конечно, забирали все, что находили. Прямо на улице стали жечь костры и готовить себе пищу.

На следующий день всех сельчан согнали к центру – там, в здании сельсовета организовали комендатуру. Сказали: выбирайте старосту. Хотели назначить старостой деда Шурика - Тимофея Кузьмича, но он отказался. Его сразу забрали в комендатуру и вместе с еще 14 жителями долго дер­жали в подвале, а потом им каким-то образом удалось всё-таки освободить­ся. Старостой назначили другого - Дмитрия Петровича Леонова. Он не­редко выручал мать Шурика и других сельчан:

- Ты, Наталья, завтра спрячь корову где-нибудь. Придут отбирать.

И она прятала и тем уберегла от го­лода детей.

 Чем запомнилась мальчику семимесячная оккупация немцами села?

Колхозные поля, засеянные зерновыми, немцы разделили на делянки по числу жителей и всем велели убрать урожай. Убирала и семья Головковых. Зерно обмолачивали, ссыпали в меш­ки. У Александра Семеновича в домашнем архиве есть рисунок: женщи­на, впрягшись, везет сильно груженую тачку, рядом идет девочка, позади тач­ку толкает мальчик, а рядом стоит с грозным видом немец в каске. Это он изобразил мать, сестру Женю и себя, как им приходилось возить зерно в клуб, где его складывали, готовя к отправке в Германию. Но сделать это немцы не успели. Уже в январе 1943  им стало не до того. Боясь, что, уходя, фашисты сожгут приготовленный к отправке урожай, люди, узнав, где хра­нится горючее, вылили его. Разбираться немцы не стали, уже некогда было...

А еще в памяти сохранилось, как семья боялась, что у них отберут коро­ву. Немцы на каждую семью наложи­ли налог. Наталья Головкова тоже дол­жна была сдавать молоко. И приходи­лось сдавать, чтобы не отобрали коро­ву совсем. Однажды, несмотря на это корову чуть не забрали. Выручила пе­реводчица - учительница немецкого языка Глафира Малыхина, обратив вни­мание немца на справку о сдаче мо­лока. А в другой раз, когда пасущуюся корову проезжающие немцы привяза­ли к своей повозке, это увидел знакомый Головковых из села Кладовое. Борясь с собственным страхом, он кое-как, чуть не на пальцах, стал просить немца ос­тавить корову, иначе, пятеро детей умрут с голоду. Тот понял и отвя­зал корову от повозки. Так люди помогали друг другу, как могли.

Еще запомнилось Шурику, как немцы ходили по хатам, отбирая у жителей теплые вещи. Однаж­ды, когда немец увидел на маль­чике буденовку с красной звез­дой, то, рассвирепев, сорвал её с головы и, отхлестав мальчика ею по лицу, закинул в кусты. Как ни испугался Шурик, но боязнь огорчить мать потерей застави­ла его найти буденовку. А мать, узнав обо всем, страшно перепу­галась и велела сыну никогда её не надевать.

Все эти эпизоды навсегда вре­зались в детскую память и про­росли впоследствии стихами или рассказами в творчестве Алек­сандра Семеновича, многие, из которых печатались и на страни­цах газеты «Новое время». 

Л. Зиновьева

Зиновьева Л. Жаркое лето 41-го года… / Л. Зиновьева // Новое время. – 2008. – 21 июня.