Родился в 1923 году в селе Скородное Курской губернии (ныне Губкинский район Белгородской области) в крестьян­ской семье. У Шульгиных было семеро детей (Максим — четвертый). Окончив 8 классов, некоторое время он учился в ФЗО на Донбассе, но потом вернулся в село Скородное и поступил на курсы трактористов при МТС. Сел на трактор У-2, пахал землю. Но пришли фашисты, началась оккупа­ция, которая оставила в его душе самый горький след. Уни­жать и издеваться немцы умели. Как и над другими, над М. И. Шульгиным висела угроза быть угнанным в Герма­нию. Вскоре белгородская земля была освобождена от фа­шистской нечисти.

В марте 1943-го Максим Иванович был призван в ряды Красной Армии. Направили его в учебный батальон в Ма­лоархангельское Курской области. После ускоренных курсов оказался он на передо­вой. С этой поры его неизменным спутником стал станковый пулемет «максим».

М. И. Шульгин вспоминает один из фронтовых эпизодов: — «Как-то ночью нас подняли по тревоге, и под прикрытием «катюш» мы пошли в атаку. Шли долго под грохот и разрывы вражеских снарядов. И вот, когда между нами и немецкими батарея­ми осталось чуть больше километра, старший лейтенант сказал: «Обходить позиции рискованно. Да и времени у нас нет. Это пространство необходимо преодолеть по-пластунски». Ползли долго. Устали, как черти, а командир все не дает команды под­ниматься. Наконец, команда дана: мы с облегчением выпрямились. Волнение нарас­тало с каждой минутой. Боялись одного, как бы группа не была обнаружена преждев­ременно. Не прошли и ста метров, как снова пришлось падать и ползти. Доползли...

«Ну что же, ребята, — обратился старший лейтенант к находившимся поблизости командирам и красноармейцам, — вот и настал наш час».

И сразу же пошли в атаку танки и самолеты. Место сражения покрылось дымом и гарью. Было трудно не только смотреть, но и дышать.

Поступила команда: «Отделение, вперед!». И мы пошли, принимая встречный огонь на себя. Меня пулеметной очередью ранило в грудь. Крови было потеряно много. Помогла санинструктор — водички дала. И тут же меня ранило вторично. Дополз до траншеи и свалился возле нее с мыслью, что все — смерть! Потерял сознание. Около двенадцати часов не приходил в себя. Очнувшись ночью, пополз назад и дотащился до палатки медсанбата, откуда меня отправили в госпиталь в Иваново. Позже узнал, что за этот бой меня представили к награде — ордену Славы».

Через три месяца — после трех операций — М. И. Шульгин снова на фронте. Воевал под Оршей, Витебском. Под Витебском стояли в обороне, отбивали атаки, ходили в контратаки. Когда ряды поредели, нас направили на переформирование, а затем в район Орши. Это было зимой 1943—1944 годов. Бои были жестокие, а в июне началась белорусская операция.

«При очередном артналете получил еще одно тяжелое ранение в бедро. Но до того, как попасть на операционный стол, расстрелял из «максима» более десятка фрицев.

Летом 1944-го мы с боями освобождали Белоруссию. Наша часть проходила где-то между Киевом и Минском. Форсировали Днепр и его приток Припять. Дважды форсировали реку Неман. Последний раз в районе Гродно. За этот период я был дважды ранен в боях и дважды награжден медалями: «За боевые заслуги», «За отва­гу», — рассказывает ветеран. — Вспоминается такой случай: получаем задание вы­бить немца и занять оборону, ждать подхода основных частей. Короткими перебеж­ками продвинулись вперед, чтобы установить огневые точки противника, и вдруг — две короткие очереди по моему вещмешку. До траншеи немцев оставалось 250—300 метров. Был виден немецкий пулеметчик. К нему подошел другой, о чем-то пого­ворили. Я понял, что они меня видят. Нужно было спасать свою жизнь. Осмотрел­ся, неподалеку вижу что-то черное. Решил, что это воронка, если так, то это мое спасение. Прыжок — и я в воронке, лежал до темноты. Потом вернулся в часть. Из той разведки я вернулся один. Утром часть пошла в наступление. Под нашим натис­ком немцы отступили. После сражения я был назначен командиром отделения бата­льонной разведки. Разведчики шли на два-три километра впереди. Были такие слу­чаи, когда разведчики заходили в села, где немцев уже не было. Старики, женщи­ны, дети встречали разведчиков с цветами, продуктами, со слезами на глазах. За отличные разведданные получил значок «Отличный разведчик».

В августе перешли польскую границу и с боями передвигались к Восточной Прус­сии в направлении Кенигсберга. Там в бою осколком ранило в ногу, были поврежде­ны сосуды. Отправили меня в г. Казань в военный госпиталь, так как требовалась операция. Сделали операцию, и великий День Победы я встретил в госпитале. В июле 1945 года вернулся домой на костылях, инвалидом».

Окончив среднюю школу, М. И. Шульгин сразу же поступил в Курский медицин­ский институт, который закончил в 1953 году. Руководил райздравотделом Скороднянского района. На шестом году, окончив курсы усовершенствования в Казани, переквалифицировался на хирурга. Стал заведующим хирургическим отделением, то есть главным хирургом района».

38 лет проработал М. И. Шульгин за операционным столом. Отдав медицине около 40 лучших лет жизни, капитан медслужбы, «Отличник здравоохранения» Максим Иванович ушел на заслуженный отдых.